У пианистов, исполняющих джаз, и у тех, кто исполняет академическую классику, мозг работает немного по-разному.
Известно, что мозг приспосабливается к тому, чем мы постоянно, изо дня в день, занимаемся. Самый знаменитый пример здесь – лондонские таксисты, которые должны держать в уме карту всего Лондона и у которых поэтому увеличена та часть мозга, которая заведует навигацией в пространстве.
И если мы возьмем, например, музыкантов, то и у них мозг должен работать явно иначе, чем у всех прочих людей, которые музыкой не занимаются; в конце концов, чтобы исполнять, и уж тем более сочинять музыку, разные области мозга должны общаться между собой совершенно особым образом.
Более того, у самих музыкантов работа мозга будет отличаться в зависимости от того, какого рода музыку они играют. Исследователи из Института мозга и сознания человека Общества Макса Планка сравнили мозговую активность у пианистов, играющих джаз, и у пианистов, специализирующихся на академической классике.
Джаз, как известно, строится на импровизации, и музыкант должен быть готов к постоянным гармоническим отклонениям, необычным аккордам и т. д. В академической классике исполнитель играет всегда одни и те же ноты, но играть они их может по-разному – здесь ценится интерпретация, складывающаяся из звуковой динамики, интонаций и прочего; все это зависит от того, как пианист, грубо говоря, ставит пальцы на клавиши.
И вот в эксперименте двум группам музыкантов показывали видео с рукой, исполняющей некую последовательность аккордов. В одних случаях в аккорды вкрадывались неожиданные, как бы ошибочные звуки, которые открывали путь к импровизации, в других вариантах в гармонии не появлялось ничего необычного, но вместо этого некоторые странности были в аппликатуре (т. е. в порядке расположения и чередования пальцев). Участники эксперимента должны были тут же в точности повторять движения на своей фортепианной клавиатуре (никаких звуков она не издавала, чтобы не мешать наблюдать за работой мозга).
Во время игры музыканты, что бы они ни играли, так или иначе планируют собственные движения. И если вдруг планы приходится неожиданно менять, это можно увидеть по мозговым ритмам на электроэнцефалограмме. В статье в NeuroImage говорится, что у джазовых пианистов, когда им приходилось вдруг повторить необычный аккорд, перепланировка движений происходила чуть раньше, и они делали меньше ошибок, повторяя вслед за рукой странные гармонии. Иными словами, их мозг постоянно был готов к импровизации. С другой стороны, когда нужно было играть с необычной аппликатурой, то тут раньше перестраивался мозг у исполнителей академического репертуара – то есть их мозг по умолчанию был готов играть одни и те же аккорды, но иным способом.
Как видим, даже такие сугубо эстетические вещи, как отличия между разными родами музыки, находят свое отражение в нейробиологии. Впрочем, если мозг приспособился к Майлзу Дэвису или к Моцарту, это не значит, что человек теперь до конца своих дней приговорен к одному репертуару: мозг, не будем забывать, очень и очень пластичен, да и история музыки знает примеры исполнителей, которые довольно радикально меняли репертуар, когда им этого хотелось.
