Если человек ясно понимает, что совершает нечто противозаконное, его мозг работает иначе, нежели в том случае, когда речь идет просто о рискованной шутке.
Порой люди совершают противозаконные действия просто потому, что не подумали о последствиях, или же подчинившись какому-то импульсу, или же забавы ради. И довольно трудно бывает отличить того, кто «просто не подумал», от того, кто на самом деле хотел совершить именно то, что совершил, ради какой-то выгоды – нужно доискиваться мотивов, копаться в психологии и т. д. Но задачу можно упростить, если подключить к делу нейробиологию.
Рид Монтегю (Read Montague) и его коллеги из Политехнического университета Виржинии и других научных центров США сравнили активность мозга у людей, которых просили совершить незаконную вещь: по сценарию, участники эксперимента, несколько десятков мужчин и женщин, должны были пронести через пост охраны некую «контрабанду» в чемодане. В некоторых случаях было известно, что в чемодане – именно «контрабанда», в других же требовалось выбрать из двух или из пяти чемоданов, в одном из которых лежало что-то неположенное, и тогда тебе оставалось только догадываться, что ты несешь с собой. Вероятность того, что тебя поймают, зависела еще и от того, был ли охранник на пропускном пункте – таких пунктов было десять, и на некоторых охраны не было.
В статье в PNAS говорится, что томография показывала явное различие в работе мозга у тех, кто брал чемодан, будучи уверен, что в нем есть «контрабанда», и у тех, которые не были в том уверены и брали чемодан «просто так». Однако отличия эти четко проявлялись лишь тогда, когда участники эксперимента заранее видели, на каких пропускных пунктах есть охрана, а на каких нет, и лишь потом выбирали себе чемодан.
Речь в данном случае идет не о поведении – чемодан так или иначе пришлось нести всем – а о состоянии мозга. Почему-то разница между преднамеренным проступком и непреднамеренным возникала лишь тогда, когда человек мог оценить степень риска, то есть количество охраны и вероятность выбрать «неправильный» чемодан. По большому счету, мы здесь видим, что на уровне мозга уверенность в неправомочности своих действий явно отличается от ситуации, когда человек просто что-то делает ради самого процесса, надеясь, что все обойдется.
Правда, хотя мы и сказали, что что-нибудь вроде такого нейробиологического теста может помочь криминалистам отличать злостных преступников от нечаянных, непонятно, как именно это должно работать на практике. Необходимо уточнить, что в данном случае определяли не фоновую активность мозга, которая могла бы быть «визитной карточкой» преступника (вообще вопрос, есть ли такая «фоновая активность» в природе, если только не у психически больных людей), а о ситуативных изменениях в работе нервных центров. То есть если у нас возникнет криминальная ситуация, мозг может сработать так или этак, и в зависимости от результата мы можем судить о намерениях человека.
Но, как признают сами авторы работы в интервью Science, пока непонятно, можем ли мы распространить то, что видели в сценарии с чемоданом, контрабандой и охраной на другие похожие ситуации. Например, если перед кем-то возникнет искушение не контрабандой заняться, а совершить финансовое мошенничество – будет ли в этом случае такая же разница в активности мозга в зависимости от того, что человек знает о предстоящей операции и насколько он склонен к риску?
И какие тогда следственные эксперименты нужно ставить, чтобы определить, что за преступник перед нами, «сознательный» или «несознательный»? Как видим, вопросов к результатам возникает много, и пока лучше ограничиться простой констатацией любопытного нейробиологического феномена.
