Пятьдесят лет назад во время испытаний ракеты, которая должна была отвезти людей на Луну, случился пожар. Трое астронавтов погибли на стартовой площадке — но их смерти не были напрасными.
22 января, 1967 года, мыс Канаверал, Флорида
Один из самых известных астронавтов NASA, подполковник Вирджил Гриссом, все больше разочаровывался в своей последней миссии. И у него были все основания сердиться.
Бывший истребитель и летчик-испытатель, Гриссом был также вторым американцем, который отправился в космос (и третьим вообще). В марте 1965 года он стал первым астронавтов, который вернулся в космос с новым двухместным космическим аппаратом «Джемини». Годом спустя он был выбран в качестве первого командира «Аполлона» — космического аппарата, спроектированного, чтобы в конечном итоге доставить экипаж на лунную поверхность и благополучно вернуть его на Землю.
Если бы все пошло по плану, Гриссом возглавил бы миссию на Луну. Но пока, однако, даже оторвать «Аполлон-1» от земли было проблемой.
«Полет был буквально проклят», говорит Джерри Гриффин, руководитель навигационных систем и систем управления — позже директор полета — миссий «Аполлон». «Когда космический аппарат «Аполлон-1» был доставлен на мыс Канаверал, он был не в лучшей форме, и пришлось проделать много работы, чтобы привести его в готовность».
Экипаж из трех космонавтов должен был пройти рутинные испытания
Миссии «Аполлона» были запланированы в два этапа. «Аполлон-1» был первым пилотируемым полетом в программе «Блок-1». Построенный North American Aviation, он был спроектирован, чтобы вывести экипаж из трех человек и проверить кучу новых систем на орбите вокруг Земли. Космический аппарат «Аполлон», способный отправить астронавтов на Луну, должен был строиться в «Блоке-2».
«Это был чрезвычайно сложный космический аппарат, если сравнивать со всем, что они строили прежде», говорит Аллан Ниделл, куратор «Аполлона» в Национальном музее авиации и космонавтики в Вашингтоне, округ Колумбия. «Проводилось множество повторных испытаний, некоторые работы были посредственными».
По факту постоянно всплывали проблемы с проводкой, утечки охлаждающей жидкости, сбои в системе жизнеобеспечения и глюки с радиостанциями. «У них были проблемы с контролем качества, проблемы с дедлайнами, проблемы с испытаниями», говорит Ниделл. «К моменту, когда была построена капсула «Аполлон-1», у них появились и проблемы со связью — ее буквально терзали проблемы».
Даже сами астронавты думали, что капсула проклята. Программа «Аполлона» была явно не в лучшей форме.
13:00, 27 января 1967 года, 34-й Пусковой комплекс
Так называемый тест Plugs-Out Integrated Test должен был стать полной имитацией запуска «Аполлона» под наблюдением центра управления на мысе Канаверал и центра управления миссией в Хьюстоне. Единственная разница между этим и настоящим запуском было то, что в ракете «Сатурн», на которой была капсула с экипажем, не было топлива.
«Это была генеральная репетиция, мы были полностью укомплектованы», говорит Гриффин, который в тот момент находился за своей консолью в Хьюстоне. «Мы начинали обратный отсчет, и все было очень реалистично».
Как командир, Гриссом вошел в командный модуль первым и занял свое место в левом кресле. За ним последовал Роджер Чаффи, который сел справа, а за ним Эд Уайт, который, будучи пилотом командного модуля, занял центральное место. Уайт отличился во время миссии «Джемини-4» в 1965 году, став первым американцем, вышедшим в космическую прогулку. Будучи пилотом ВМС очень высокой квалификации, Чаффи был единственным новичком среди астронавтов.
Почти сразу после того, как они заняли свои места, в тесте начались проблемы. Подключив скафандры к системам подачи кислорода, Гриссом сообщил о кислом запахе, «будто пахнет пахта», и образцы взяли и проанализировали. Ничего странного в подаче воздуха не обнаружилось, и спустя час и двадцать минут люк космического аппарата, наконец, плотно закрыли.
Сложный люк состоял из трех секций — внутренняя секция для герметизации космического аппарата, тепловой щит и внешняя дверь на обтекателе. Эта внешняя часть должна быть отброшена вскоре после запуска. Потребовалось несколько минут, чтобы закрыть и проверить все составляющие.
Когда обратный отсчет возобновился, воздух в капсуле заменили на чистый кислород. Кислород поддерживался при более высоком давлении внутри капсулы, чем снаружи. Это имитировало повышенное давление космического аппарата на орбите и позволяло астронавтам дышать свободно.
Капсула «Меркурий» на одного человека, капсулы «Джемини» на двоих — все проходили такую же процедуру без каких-либо происшествий. Она была настолько рутинной, что в руководстве по безопасности при проверке космического аппарата ничего не говорилось об опасности обвязки экипажа в экспериментальной космической капсуле в кислородной среде под давление.
17:40, космический аппарат «Аполлон-1»
В течение всего дня имели место проблемы связи между землей и космическим аппаратом, который был всего в нескольких сотнях метров от центра управления на стартовой площадке. По мере того, как продолжался отсчет времени и все больше систем подключали к «Аполлону-1», порой становилось невозможно разобрать, что говорят астронавты. «Я помню, что Гриссом был очень раздражен», вспоминает Гриффин. «Он буквально сходил с ума».
«Господи Иисусе!», восклицал Гриссом. «Как мы собираемся добраться до Луны, если мы не можем наладить связь между двумя или тремя зданиями?».
После более четырехчасового сидения на кушетках в тесном космическом аппарате, отсчет снова поставили на удержание, поскольку экипаж попытался устранить неисправность системы связи и локализовать проблему. Наконец, в 18:10 все было готово для окончательной подачи энергии и запуска.
18:31 (17:31 по местному времени), центр управления полетами в Хьюстоне
«Они остановились, чтобы исправить проблемы, и мы все стали, большинство людей ушли на перерыв», говорит Гриффин. «По какой-то причине я оставил свои наушники включенными и услышал шум, похожий на статический, а затем тишину на долю секунду. И тогда я услышал слово «пожар» от экипажа, и это было всё».
Офицер Манфред фон Эренфрид был у соседней консоли. «Мы не могли поверить в то, что слышим, — говорит он. — Ты слышал то же, что и я? Ты слышал это?».
«Я крикнул нескольким ребятам, — говорит Гриффин. — Эй, там что-то происходит!».
«Я думал, на стартовой площадке что-то отвалилось или вроде того», говорит он. «И пока суд да дело, все вернулись, и потребовалось несколько минут, чтобы выяснить, что пожар был в космическом аппарате».
18:31, мыс Канаверал, космический аппарат «Аполлон-1»
«Огонь, я чувствую запах огня», — эта фраза прозвучала первым тревожным звоночком, что в капсуле было что-то не так. Было непонятно, чей голос: Чаффи или Уайта. «Пожар в кабине».
Через несколько секунду огонь прорвался из места своего появления и вытянулся в стену по левой стороне модуля. Пламя поднялось вертикально и распространилось по потолку кабины, разбрасывая бусины расплавленного нейлона с ремней и креплений на экипаж. Вся последующая связь была неразборчивой, единственное, что удалось разобрать, это «страшный пожар». Передача заканчивается криком боли.
Через пятнадцать секунд после первого сообщения о пожаре, телевизионные камеры на площадке показали, как пламя заполняет командный модуль.
«Потом вы слышите, как люди на площадке пытаются спасти экипаж», рассказывает Эренфрид. «И затем начинаете постепенно осознавать, что все очень плохо. Мы не знали, насколько плохо, пока не услышали в наушниках: «Мы их потеряли».
02:00, 28 января 1967 года
Через семь с половиной часов после пожара, наземный экипаж закончил подъем останков экипажа из капсулы и начал работы по просеиванию обломков в поисках источника огня. Интерьер аппарата напоминал мусоросжигательный завод — каждая поверхность обгорела, почернела или расплавилась. Пытаясь спасти экипаж, 27 человек на пусковой площадке наглотались дыма и двое были госпитализированы.
Несмотря на потенциальный конфликт интересов, NASA дало отмашку проводить собственное внутреннее расследование причин произошедшего, без внешнего политического вмешательства.
В совет по расследованию вошел астронавт Фрэнк Бормна, один из опытнейших астронавтов в мире, недавно завершивший 14-дневную миссию в «Джемини-7». Гриффин поручил команде Бормана изучить недостатки в конструкции космического аппарата «Аполлон».
«Аполлон-1» постепенно разбирали, пытаясь изолировать причину катастрофы, но не могу выявить ни один источник возгорания. «Мы до сих пор не знаем, с чего начался пожар», говорит Гриффин. «В космическом аппарате была временная проводка, могло произойти короткое замыкание или проскочить искра».
«В тот день мы узнали», добавляет Гриффин, «что вы можете сжечь что угодно в среде с чистым кислородом, если найдется, с чего начать». А уже после возгорания в капсуле начали гореть самые разные воспламеняющиеся материалы, включая стопки бумаг с контрольными списками, крепления липучки и нейлоновую сетку.
Ниделл соглашается с тем, что кислород под высоким давлением был основной причиной катастрофы. «Они делали это с «Меркурием» и «Джемини», им очень повезло, что ничего не произошло», говорит он. «Проводов и подводных камней в «Аполлоне» было в сотни раз больше.
Апрель 1967-го
Всего через три месяца после аварии был опубликован отчет о расследовании пожара в «Аполлоне-1». Несмотря на то, что точную его причину так и не нашли, в отчете указали недостатки в проектировании, изготовлении, монтаже и контроле качества, а также ошибки в управлении и тестировании.
Единственным утешением, которое было в заключении, стало то, что астронавты потеряли сознание и умерли от вдыхания токсичных газов через несколько секунд после сообщения о пожаре. Комиссия пришла к выводу, что поскольку дверь капсулы открывалась внутрь, давление в кабине означало, что у экипажа не было никаких шансов открыть люк и выбежать.
Рекомендации включали перепроектирование космического аппарат, улучшение контроля качества и новые процедуры испытаний и чрезвычайных ситуаций. «Мы пришли к гораздо более безопасному космическому аппарату, который был лучше», говорит Гриффин. «Событие было трагическим, но мы прошли через него и выяснили, что отчасти оно было к лучшему».
Ниделл соглашается с ним: «В результате этого пожара они вернулись и пересмотрели каждую деталь и процедуру, которая могла повлиять на возникновения пламени», говорит он. «”Аполлон” стал намного более надежным, чем мог быть, если бы этого не случилось».
«Аполлон-1» был последним разом, когда чисто кислородная среда использовалась в капсуле на земле. В будущих космических аппаратах экипажу пришлось дышать смесью кислорода и азота на пусковой площадке и чистым кислородом только в космосе, где он представлял меньшую опасность. Поскольку в условиях микрогравитации конвекции практически нет, огонь в космосе распространяется медленнее, чем на земле, и его легче удержать.
Через несколько месяцев после события, которое могло полностью похоронить американскую мечту о высадке человека на Луне, программа «Аполлон» вернулась в строй. На космическом аппарате Блока-1 не летал ни один экипаж, но 11 октября 1968 года первая пилотируемая миссия «Аполлон-7» отправилась на орбиту для испытаний нового командного и служебного модуля Блока-2. И уже через два месяца Борман руководил экипажем «Аполлона-8» в миссии по выходу на орбиту Луны. Через семь месяцев, Нил Армстронг ступил на лунную поверхность.
«Аполлон-1» был трагическим событием, но он также мог спасти программу, считает Гриффин. Если бы подобное случилось по пути на Луну, программу точно бы свернули.
Январь 2017-го
Вскоре после пожара космический аппарат «Аполлон-1» был перемещен на объект NASA Лэнгли в Вирджинии. Он остается там и по сей день, разобранный и сохраненный в контейнере с контролируемой атмосферой.
Если смотреть на состояние программы «Аполлона» в январе 1967 года — недостатки в капсуле и неудачи в процедурах контроля качестве и безопасности — потеря трех астронавтов кажется почти неизбежной. Но все могло быть гораздо хуже. Гораздо больше людей, скорее всего, погибло бы, если бы авария произошли при полностью заправленной ракете.
С тех пор в огне погибло еще два экипажа NASA. В 1986 году семь астронавтов погибли, когда шаттл «Челленджер» взорвался вскоре после запуска. В 2003 году еще семь погибло, когда «Колумбия» распалась при повторном входе. Хотя из обеих катастрофы были извлечены ценные уроки, трагедия «Аполлона-1» остается актуальной и по сей день, поскольку разрабатывается новая капсула — «Орион».
«Серьезнейшие процедуры контроля качества и управления в приоритете», говорит Ниделл. «Космический аппарат «Орион», который NASA разрабатывает сейчас, представляет собой процесс обратной инженерии на основе множества уроков, усвоенных в эпоху «Аполлона». Было бы совершенно нелогично не принять во внимание изменения, сделанные в результате пожара.
Есть и более глубокое культурное наследие «Аполлона», частью которого является трагедия «Аполлона-1». «Программа «Аполлона» стала символом «сможем» того времени, — говорит Ниделл. — Если мы сможем отправить человека на Луну, почему мы не сможем решить энергетический кризис? Или вылечить рак? Это было символом времени, когда коллективные действия можно было организовать даже для достижения такой трудной цели, как высадка на Луне».
Важно, что мы продолжаем учиться этим урокам и продолжаем освоение космоса. Перед смертью Гриссом начал писать мемуары о космической программе.
«Если мы умрем, мы хотим, чтобы люди это приняли», писал он. «Мы сильно рискуем и надеемся, что если с нами что-то произойдет, это не послужит причиной задержки программы. Освоение космоса стоит риска для жизни».
