До сравнительно недавнего времени опыты над людьми не рассматривались как нечто из ряда вон выходящее. А некоторые особо одержимые исследователи не видели ничего дурного даже в том, чтобы поэкспериментировать на собственных детях…
- Психолог изучает реакцию собственного сына на щекотку
В 1933 году психолог Кларенс Леуба задумал выяснить, почему мы смеёмся, когда нас щекочут — повинуясь врождённому инстинкту или потому, что видим идиотские улыбки тех, кто это с нами проделывает. Самым подходящим объектом для эксперимента Леуба посчитал собственного сына — ещё младенца.
Первым делом, именем науки Леуба запретил в своём доме всякое щекотание, кроме специально отведённых сеансов, которые он проводил самолично. Более того: он строго-настрого запретил своей жене смеяться и даже улыбаться, когда она дотрагивалась до кожи малыша. Видимо, предмет исследования представлялся ему достаточно важным, чтобы лишить ребёнка обычных детских радостей.
Далее, чтобы быть уверенным в том, что ребёнок не реагирует на выражение его собственного лица, Леуба смастерил себе огромную маску из картона, с крохотными отверстиями для глаз. Надев на себя этот кошмар, учёный старательно щекотал определённые части детского тела, начиная с подмышек.
Всё шло по плану, пока эксперимент не запорола жена Леубы, которая однажды забылась и рассмеялась, покачивая сидящего у неё на коленях сынишку. Как на это вопиющее происшествие отреагировал Леуба — история умалчивает. Известно только, что после этого жена профессора быстро забеременела вторым ребёнком, и вскоре профессор проводил свой щекотательный эксперимент с новорождённой дочкой.
На этот раз опыт удалось благополучно завершить и вывести важное научное заключение: «дети смеются, даже если не знают, что так принято».
- Учёный, который изобрёл вакцину, заразив собственного сына оспой
В конце 18 века английский медик Эдвард Дженнер пытался доказать свою теорию о том, что если намеренно заражать людей несмертельной коровьей оспой, то, выздоровев, они будут застрахованы от действительно страшной человеческой оспы.
Сегодня-то мы знаем, что Дженнер был прав, но в то время вся теория вакцинации базировалась только на наблюдениях над людьми, которые работали с коровами и крайне редко болели человеческой оспой.
Вполне понятно, что научное сообщество отнеслось к идее намеренного заражения скептически, поэтому Дженнер решил рискнуть, и провести эксперимент на собственном маленьком сыне — Эдварде младшем. Исторический момент заражения собственного сына коровьей оспой был увековечен даже в скульптуре:
Прививка в то время представляла собой не просто укол. Дженнер сделал на руке мальчика надрез скальпелем и щедро смазал образовавшуюся ранку гноем, предварительно взятым у настоящего больного. После того, как малыш переболел лёгкой формой оспы, Дженнер занёс ему уже настоящую, человеческую оспу — если теория была верна, то заражения не должно было случиться. Потом то же самое он проделал ещё с несколькими маленькими мальчиками — теперь уже соседскими.
К счастью, Дженнер оказался прав, и расчёты оправдались — иначе в истории он остался бы безумным убийцей маленьких детей, а не героем-изобретателем вакцины.
- Учёный, который проверил на своём сыне, насколько опасен ожог медузы
В 1964 году австралийский токсиколог по имени Джек Барнс изучал связь ожогов ядовитой медузы с развитием так называемого «синдрома ируканджи» — набора очень неприятных симптомов, которые наблюдались у некоторых австралийских пловцов.
Первым делом, Барнс отловил несколько медуз, в которых он подозревал возбудителей мистического синдрома ируканджи. После этого требовалось провести эксперимент, или, проще говоря, дать отловленным медузам кого-нибудь ужалить. Для этой цели была отобрана группа «подопытных кроликов», в которую вошёл местный спасатель, сам Барнс и… его девятилетний сын Ник.
В результате эксперимента выяснилось, что яд медузы действительно вызывает синдром ируканджи, а заодно и то, что больные испытывают страшные мучения — страшнее, чем женщина при родах. Через 20 минут после начала эксперимента всю группу в конвульсиях увезли на скорой в ближайший госпиталь.
К счастью, все они поправились.
- Учёный, который обрёк собственного сына на заточение, чтобы заставить его выучить мёртвый язык.
В 1881 году уроженец Литвы по имени Элиэзер Бен-Йехуда эмигрировал в Палестину и вдруг осознал, что все иммигрировавшие евреи говорят на разных неизвестных ему иностранных языках, из-за чего организация обряда обрезания его новорождённого сына оказалась делом крайне проблематичным. И тогда Бен-Йехуда решил положить жизнь на то, чтобы евреи заговорили на одном, общем для них языке. Вообще-то такой язык у евреев уже был — иврит, но на нём, как на родном языке, никто не говорил примерно с третьего века до н.э. Его использовали только для богослужений.
Привилегии стать первым носителем возрождённого разговорного иврита Бен-Йехуда решил удостоить собственного сына Итамара. И тут возникли некоторые сложности, поскольку в Ветхом Завете не было таких слов, как, например, «паровоз». Так что для обучения Итамара тому, что происходило в мире после падения Римской империи, пришлось придумать огромное количество новых слов. Это может казаться даже забавным, однако…
Поскольку на тот момент было только два носителя нового разговорного варианта иврита,
Бен-Йехуда запретил своему сыну общаться с кем-либо кроме себя. Когда в дом приходили гости, Итамара отправляли в постель, чтобы он случайно не услышал слово на чужом языке.
Как-то Бен-Йехуда застукал свою жену за пением ребёнку русской песни. Он пришёл в такую ярость, что стал крушить мебель (страшно даже подумать, сколько новых слов мальчик узнал во время этой сцены). Дошло до того, что бедному Итамару запретили слушать даже звуки, издаваемые животными.
Однако, надо признаться, обучение дало свои плоды, через некоторое время другие евреи стали доверять Бен-Йехуде обучение своих детей, и, в конце концов, иврит стал государственным языком Израиля.
- Психолог, который растил шимпанзе как брата собственного ребёнка
В 1930-х годах учёные всё ещё не могли разобраться, на какую часть человеческий интеллект обязан наследству, а что прививается воспитанием. Существовала даже теория, что у некоторых, наиболее умных животных — шимпанзе, например, отсутствие речи, хороших манер и морали объясняется исключительно тем, что никто не пробовал читать им вслух книжки и вообще растить их, как человеческих детей.
Нашёлся даже психолог, который решил провести домашний эксперимент и проверить эту теорию. Психолога звали Уинтроп Келлог, и у него только-только родился сын Дональд — такой случай учёный упустить не мог. Семья Келлог приобрела детёныша шимпанзе и стала растить его как брата Дональда.
Для того чтобы как-то оценивать промежуточные этапы эксперимента, Уинтроп разработал сложную систему тестирования, которую «братья» проходили каждый день. Келлог проверял всё что можно — ловкость, память, развитие речи, послушание и т.д.
К сожалению, эксперимент не дал ожидаемых результатов. Шимпанзе так и остался шимпанзе. А вот на развитии Дональда влияние «брата» сказалось самым неожиданным образом — он стал вести себя как шимпанзе.
Когда ребёнок начал скакать по-обезьяньи и кусать всех подряд, эксперимент в срочном порядке свернули.
